Я помню, как в детстве у меня было подозрение на сахарный диабет, и мне совсем не давали сладкое, а хотелось ведь, и я воровала обычный сахар, а еще бабушка мне иногда конфеты подсовывала. Помню, как за диваном пряталась, чтобы незаметно от мамы съесть. А как-то она меня поймала и накричала очень сильно.
А еще мне нравилось копаться в шкафах с одеждой и обувью. Но за это мама тоже ругалась. Поэтому делала я это, когда никого дома не было. Осторожно, с опаской, и тоже с чувством вины.
А еще когда я взрослела и менялась, изучала свое дикое и странное тело, и когда поняла, как приятно мне трогать себя там... как же мне было стыдно, потому что никто ничего толком не рассказывал, и я думала, что делаю что-то неправильное и стыдное, но было так приятно...
Сколько у нас было таких виноватых удовольствий? Может, и не удивительно вовсе, что сейчас я ругаю себя за каждый десерт, за то, что иногда засыпаю днем, за свою некую извращенность, за многое из того, что приносит мне удовольствие. Вот возьмем воскресенье. Я, допустим, работала шесть дней и могу с чистой совестью в свой единственный выходной ничего не делать. И я не делаю (ну, попишу, почитаю что-нибудь, посмотрю...). Но совесть-то гложет. И в итоге ни удовольствия не получила, ни ничего не сделала.
А насколько было бы проще и приятнее жить, если бы я позволяла себе все. По крайней мере все то, что не приносит мне вреда.